Перейти к содержимому 
Реальность прорывалась всполохами. Сначала проявились алые пятна, они загорались и гасли, уступая место туманным очертаниям. Наконец Валентина Сергеевна стала различать и матовые плафоны, и тени на сероватом потолке. Она еще долго всматривалась в незнакомые лица, возникающие в ее изменившемся мире, прежде чем поняла — это больница.
Горло пересохло, она почему-то подумала, что теперь не сможет петь.
— Валентина Сергеевна, пришли в себя? — молодая медсестра улыбалась, подключая систему.
— Где я?
— В больнице, вас привезли по «скорой».
— Почему «по»?
— О чем вы? Ах да, мы так говорим, когда пациента доставляют к нам на «скорой помощи».
— Сколько я здесь?
— Вас привезли вчера. Отдыхайте, сейчас я вас напою, и отдыхайте.
***
Валентина Сергеевна сделала несколько глотков, и устало закрыла глаза. Почему она не спросила, что с ней? А впрочем, какая разница, она понимала, что вряд ли сможет жить как прежде — репетиции, концерты, волнения и посиделки в кафе с новыми подругами, все, что гнало от нее одиночество, мысли о дочери и внуках, что живут за тысячу километров, о рано ушедшем муже.
Проснувшись, почувствовала себя лучше, ей даже удалось подняться.
— Куда вы, вам надо лежать, — донеслось с соседней койки.
— Мне надо, — тихо, словно оправдываясь перед соседкой, произнесла Валентина Сергеевна.
Поход к удобствам отнял все силы, женщина грузно опустилась на кровать.
Интересно, а кто вызвал «скорую»? Последнее, что помнила — возвращалась с концерта, стояла на остановке, а потом…, она никак не могла вспомнить, что потом. И где телефон, как вообще узнали, кто она.
Телефон нашелся в тумбочке, в его истории несколько звонков, которые она вряд ли делала: руководительнице хора, Аничковой — самой незаметной из хора даме и дочери. И дочь звонила несколько раз. Валентина Сергеевна решила, что перезвонит позже, когда узнает, что случилось. Она вновь легла и закрыла глаза, пытаясь уснуть, но соседка, устав от одиночества говорила и говорила о ценах, маленькой пенсии, плохой медицине и неблагодарных детях. Наконец, ей надоело, и она замолчала.
***
Валентина Сергеевна уснула. Ей снилась степь, покрытая ковром цветущих тюльпанов. И она, совсем еще девочка, бежит по этой степи, а воздух терпко-медовый, звенящая весенняя степь — простор и счастье!
— Валентина Сергеевна, это вам, — все та же молодая медсестра ставила на ее тумбочке букетик тюльпанов.
— Мне? Вы ничего не путаете? От кого?
— Не знаю, — лукаво улыбнулась девушка, — впрочем, тут записка.
Пока женщина разворачивала сложенный вчетверо листок, соседка беззастенчиво подошла к ее кровати и пыталась разглядеть написанное.
«Простите Валентина Сергеевна, вы вряд ли меня знаете, я большой поклонник вашего таланта и стараюсь бывать на всех концертах. Вчера я случайно оказался рядом, и это я вызвал «скорую», я же звонил по вашему телефону, простите. А сегодня я рискнул и решился купить букет тюльпанов, для меня это особые цветы, надеюсь, они вам понравятся.
С уважением, Иван Дмитриевич…"
Далее шел номер телефона. Валентина Сергеевна закрыла глаза, перед глазами стояла цветущая тюльпанами степь ее юности. Кругом тюльпаны!
Женщина набрала номер.
Через две недели он встречал ее из больницы, и с того дня они встречались почти каждый день — долго гуляли по расцвеченному первыми весенними лучами парку и говорили, говорили, говорили. О супругах, рано покинувших их, о детях, живущих далеко в своих суетных мирах, о музыке, что давала силы и о тюльпанах, которые так любила Валентина Сергеевна.
— Это были любимые цветы моей супруги, — тихо сказал Иван Дмитриевич, — надеюсь, вы не обиделись?
— Моя юность прошла в степях, самое яркое воспоминание — цветущие тюльпаны, знали бы вы, какое это великолепие! Смотрите, тут что-то построили — Валентина Сергеевна прибавила шаг.
Между ветвями деревьев показалось небольшое новое здание с вывеской: Кафе «Тюльпан».
— Зайдем? — улыбнулся Иван Дмитриевич.
Она рассмеялась.
