На Руси в первую неделю после Троицы наступала русалья неделя.
Герман не сразу согласился ехать:
— Ну что вы придумали, в самом деле, что за посиделки в мужской компании вдали от цивилизации среди комаров и прочей антисанитарии, ведь можно же посидеть, как нормальные люди, кафе в городе на любой вкус.
— Эх ты, цивилизованный, мальчишник, между прочим, мой, — возражал Марк, я и решаю где и как. Гришка же согласен.
Гришка кивнул, в их троице он был самым молчаливым. Они дружили с детства, с тех пор, как познакомились во дворе, тогда казавшимся им большим. Они ходили в разные школы, но увлечения всегда были общими. Гришка первым пошел в кружок моделирования, и ребята отправились за ним, зато Марк, который был на год старше приятелей, первым поступил в технический ВУЗ, и уже через год студентами стали Гера и Гриша. И теперь, когда Марк первым решил жениться, они шутили, что не далее чем через год, им тоже придется расстаться с вольной жизнью.
Местечко, которое Марк выбрал для мальчишника, находилось в тридцати километрах от города.
— Места там такие, закачаетесь — лес, озера!
— А ты откуда знаешь?
— Родственница моей бабушки жила в деревеньке неподалеку, я там в детстве гостил.
Они добрались в сумерки, место, действительно, оказалось сказочным — сквозь густые заросли просвечивала гладь озера.
— Ставим палатку, — оживился Марк, — потом налюбуетесь.
Но палатку ставить мог только он, Марк же развел костер, достал из автомобиля мангал, поджег угли. А Герман бродил по берегу озера и наслаждался тишиной. Он впервые был в подобном месте, и все казалось ненастоящим, словно компьютерная игра: и величаво шумевший кронами лес, и играющая локонами ива у самой воды.
— Герман, ты где? — раздалось за кустами. Пришлось возвращаться.
Они жарили мясо, пели песни под гитару, которую прихватил Гришка. Совсем стемнело, когда Герман предложил искупаться.
— Брось, сейчас русалья неделя идет, утащит тебя русалка, — хохотнул Марк.
Герман лишь отмахнулся, и пошел к озеру. Луна светила над ним как рефлектор, подсвечивая дорожку на хрустальной поверхности.
— Красота, — охнул Герман, забежав в воду. Он резвился, как ребенок, и уже совсем собрался выходить, как услышал рядом плеск.
— Марк? Гришка? — вертел Герман головой в поисках источника звука, но плеск то звучал где-то у дальнего берега, то раздавался совсем рядом.
— Что за… — он вышел из озера, натягивая на мокрое тело одежду. И тогда он увидел! Прямо в середине озера на лунной дорожке показалась женская головка с роскошными золотистыми волосами.
— Вы кто? — крикнул молодой человек.
Девушка подплыла ближе, выбралась на берег, и Герман поразился изящной девичьей фигурке в светлом купальнике.
— Как вы здесь оказались?
— Пришла, я всегда купаюсь здесь.
— Вы здесь живете?
— Да, там, — девушка кивнула куда-то за лес.
— И как же вы добрались?
— Пешком, тут рядом. Деревня Лесная, слышали?
— Нет, не слышал, мы приехали из города. Как вас зовут? Я — Герман.
— Ульяна, — зарделась незнакомка.
— Пойдемте к нам, ребята будут рады.
— Нет, не могу.
— Боитесь. А знаете что, давайте я завтра приеду в эту вашу Лесную и найду вас там.
— Давайте, — согласилась девушка.
— Вы красивая, как роза.
— Мне никогда не дарили розы, — грустно ответила она и вновь шагнула в воду.
Они засобирались рано утром, Марку надо было попасть в город до обеда. Они уже подъезжали к городу, когда Герман вспомнил о ночной красавице.
— Ребята, мне надо назад.
— Зачем?
— Я девушке обещал подарить розы.
— Какой девушке?
— Из деревеньки, Лесная, кажется.
— Нет там никакой Лесной, — Марк с опаской посмотрел на друга. — Доставлю тебя до дома, а там делай, что хочешь.
Герман мчал по почти пустой трассе, на заднем сиденье стояла большая корзина роз. «Не сумасшедший же я», — билось в его голове. Он легко нашел место, где накануне они отмечали мальчишник Марка, озеро и тоненькую тропку, ветвящуюся между деревьев, она и вывела его к небольшим домам, утопающим в зелени. Герман шел по пустой деревенской улице, шаги гулко отзывались где-то в груди, шел, сжимая в руках корзину с розами.
— Это мне? — раздалось за спиной. Как она возникла, откуда пришла, почему он не слышал ее шагов?
— Тебе, — он протянул ей корзину роз. Ульяна счастливо засмеялась серебряным, звенящим смехом.
— Мой дом в этом проулке, — кивнула она куда-то за роскошные кроны лип. — Я с бабушкой живу, родители в городе, да я и сама в городе, у бабушки только в отпуск.
А потом они пили чай с малиной, обрывали бабушкину вишню и говорили, говорили, говорили…
«Я даже знаю, где провести свой мальчишник», — вдруг подумал Герман.
