Услышав звонок, Людмила Осиповна поспешила открыть дверь. На пороге стоял молодой человек, совсем мальчик. В руках у него был цветочный букет.
— Вы кто? — удивилась женщина не столько возрасту паренька, сколько тому, что она обратилась к нему на «вы» совсем по-взрослому.
— Это вам, — посыльный протянул ей розы.
— Мне? — высоко подняв брови, удивилась Людмила Осиповна.
— Да, — звонко ответил молодой человек, и уточнил: «Ведь это дом семнадцать квартира три?»
— Да-да, — в растерянности ответила Людмила Осиповна, — это мой адрес.
— Ну, тогда точно вам, — рассмеялся парень и, приподняв фирменную кепку, бочком шагнул к лестнице:
— Хорошего дня!
— Спасибо… — протянула Людмила Осиповна, прислушиваясь к звукам удаляющихся шагов, и затем сказала сама себе, растягивая буквы:
— Ниччего н-н-не понимаю.
Закрыв дверь, она начала разглядывать букет и вдруг обнаружила небольшую, с пол-ладони, открытку.
— Людмила, — было написано в ней, — прости меня, пожалуйста. В знак примирения посылаю тебе твои любимые розы.
Цветы были замечательными: ярко красными, с бархатными лепестками. В прихожей моментально распространился чудесный запах. Держать такую красоту в руках было очень приятно, но что-то здесь не сходилось, и женщина никак не могла понять, что именно. Она машинально начала считать красные головки роз. Их было девять.
— И даже дату эту помнит! — промелькнула в голове женщины мысль. Дело в том, что они с мужем познакомились девятого сентября. И дата, и месяц являли собой цифру девять.
Красные розы от AzaliaNow
Супруг ушёл от неё две недели назад. Они в последнее время часто не находили общего языка. До ссор, правда, дело не доходило, но обида друг на друга копилась и копилась. В конце концов, дело закончилось тем, что Константин, придравшись, как ей показалось к пустяку — а именно, к плохо отстиранному воротнику рубашки — в сердцах бросил:
— Пятнадцать лет живём в браке, а ты элементарных вещей делать не научилась. То ли стирано, то ли нет — хоть домработницу нанимай.
Ей бы смолчать, но… Но, как говорится, «Остапа понесло».
Она в запальчивости высказала мужу всё, что думала о нем в последнее время. И то, что он цепляется к ней по мелочам. И то, что рубашек у него полным-полно, и уж если ему не нравится эта, мог бы надеть другую. И то, что она не виновата, что машина стала плохо стирать. И то, что добытчиком денег в их небольшой семье является исключительно она, а Константин как глава семьи даже не пытается заработать. Мало того, что не пытается, так ещё придирается ко всякой ерунде.
— Не нравится, — распаляясь всё больше и больше, говорила она, — ищи другую. Пусть она тебе и рубашки стирает, и деньгами снабжает, и в домработницах у тебя ходит.
— Хотя где уж тебе найти домработницу с твоей нищенской зарплатой, — закончила она, — Сёмка вон растет не по дням, а по часам, а тебе хоть кол на голове теши. Так бы наш сын и ходил в драных джинсах да старой футболке, если бы мне хорошо не платили.
— Я… я… мне… мне… — передразнил муж, — всё себя выше меня поставить пытаешься.
Но было видно, что обиделся, потому что у него начал дергаться правый краешек губ — верный признак того, что мужское самолюбие было задето.
До конца дня он не выходил из комнаты. Людмила Осиповна, занятая приготовлением ужина, не сразу поняла смысл слов, которые он сказал, появившись в дверях в верхней одежде и с дорожной сумкой в руках.
— К матери поехал, — не глядя на неё, твёрдо сказал он. И, видимо опасаясь, что его сейчас перебьют, прибавил:
— Давно она меня звала. Вот и решил съездить проведать.
Людмила Осиповна уже сжала губы в ухмылке, готовясь спросить, когда Его Величество, Князя Константина ожидать обратно, как он сам сказал:
— Вернусь не скоро. Так что не жди. Сёмке там скажи чего-нибудь.
Последняя фраза была, как поняла Людмила Осиповна, объяснением, что столь внезапный отъезд связан не столько заботой о престарелой родительнице, сколько нежеланием оставаться с супругой под одной крышей. И это нежелание произрастало из утренней ссоры, связанной с не отстиранным воротником рубашки.
— Так-так… — не найдясь, что ответить, только и сказала она, но Константин уже был в прихожей.
Щелкнул выключатель, дверь с шумом захлопнулась и… Людмила Осиповна обнаружила, что она так и продолжает стоять с половником в руках.
Из комнаты в наушниках вышел сын:
— А куда папа уехал? — не вынимая их из ушей, спросил он.
— К бабушке, — буркнула недовольно Людмила Осиповна, — приболела видно, она. Так что вернется нескоро. Ты без своих проводов хоть минуту жить можешь?
— Могу-могу, — намазывая горчицей хлеб, ответил Семён, — только не хочу.
— Опять куски со стола таскаешь… — начала Людмила Осиповна, — но Сёмка поморщился и, чмокнув воздух губами в сторону матери, произнес:
— Ладно, мам, хорош уже сердиться, — и снова удалился в комнату.
Вроде бы это только вчера было, а вот уже полмесяца позади. Целых четырнадцать дней! Хотя, нет, уже даже пятнадцать. Слава Богу, сын сходу поверил в басню о болезни бабушки и пока лишними вопросами мать не изводил. А Людмила Осиповна решила стоять до конца и не звонить «этому упертому», как она про себя называла мужа, и вдруг выяснилось, что он сам хочет наладить отношения.
Она ещё раз посмотрела на букет роз. Было видно, что они свежие, лепестки ещё не успели заветриться, внутри поблескивали капельки воды.
— И ведь как обратился! — думала женщина. — Официоз какой! Людмила! Он и не зовет меня так никогда. Обычно всё Люсей кличет, и вдруг: Людмила. Кого он из себя строит?
Но с другой стороны ей было приятно, что муж прислал ей розы с извинениями. Это действительно были её любимые цветы. И больше всех остальных она любила именно красные.
— Позвонить, что ли? — думалось женщине до конца дня.
Уже и Сёмка пришел из школы, и сериал её любимый про скорую помощь начался, и темнота стала сгущаться, а она всё боролась с собой: позвонить-не позвонить.
Розы стояли в вазе на кухне, и Людмила Осиповна, сидя в гордом одиночестве, мучилась, казалось бы, неразрешимым вопросом. Открыточка со словами «Людмила, прости меня, пожалуйста» лежала рядом с вазой, и женщина то брала её, то снова клала обратно.
Вдруг с той стороны двери в замок вставили ключ, щёлк-щёлк — и кто-то вошёл в коридор. Людмила Осиповна никого не ждала, поэтому даже немного струхнула: кто бы это мог быть?
Она приготовилась встать, как вдруг в кухне появился Константин. В его руках был огромный букет васильков, а сам мужчина был не совсем трезв.
— Люся, — шагнул к ней муж, не разуваясь, — я тут… — и он запнулся.
— Короче погорячился, — виновато заговорил он, — вот цветы решил тебе… И тут его взгляд упал на окно, на котором стояли розы.
— А-а-а… — вдруг насмешливо закричал он, — как я погляжу, у тебя есть кому цветы дарить! Быстро же ты нашла себе кавалера. Быстро!
Ничего не понимающая Людмила Осиповна переводила взгляд то на розы, то на васильки, а Константин продолжал:
— Ну, кот уехал — мыши в пляс! Отрываемся, да?
В другое время Людмила Осиповна, возможно, ещё и поддела бы мужа, что да, мол, нечего жену одну оставлять. Что хотел
— то, мол, и получи теперь. Но ей почему-то, может быть впервые в жизни, захотелось смолчать.
— А я думала, — неуверенно начала она, — это ты прислал. И вот открытку тоже…
Продолжающий размахивать руками, Константин замер на полуслове:
— Я? Я ничего тебе не присылал. И про открытку впервые слышу. Я вот. — и он кивнул на охапку васильков, — как в молодости тебе полевые цветы набрал, пока электричку ждал.
— Странно, — пожала плечами Людмила Осиповна, — а в открытке и имя моё написано, я стопроцентно была уверена, что это ты.
— Весьма интересно… — произнес Константин, — и где открытка?
Пробежавшись по строчкам, он поднял на жену глаза и усмехнулся:
— А то, что почерк не мой, этого ты, конечно, не заметила…
И только тут до Людмилы Осиповны дошло то, чего она никак не могла понять целый день. Теперь, как говорится, «пазл сошёлся» и она расхохоталась.
9 красных роз от AzaliaNow
Почерк! Действительно, почерк был совсем не Константина. Стало быть, цветы предназначались совсем не ей. Какая-то другая Людмила не получила сегодня шикарных роз. Недаром же ей показалось, что уж слишком юным был разносчик. Скорее всего, он перепутал улицу. Им иногда приходили письма, где дом и квартира были указаны верно, но вместо Нижней Печерской корреспонденция приходила на Новую Печерскую.
— Давай-ка раздевайся, — сказала она, не переставая смеяться, — у меня суп твой любимый. Солянка с лимоном.
Константин стоял в нерешительности и продолжал смотреть на букет.
— Что замер? — спросила Людмила Осиповна, — вот так-то! Не будешь жену оставлять больше. В этот раз ладно мне цветы по ошибке принесли. А в следующий раз вот так же по ошибке украдут!
