Как же Асе не хотелось идти, но Семена не уговорить, воскресные обеды у родителей — дело святое. Ей опять придется выслушивать, что готовить она не умеет, быт ведет из рук вон плохо — муж по несколько дней рубашку не меняет. Ася не понимала, почему Семка сам не может переодеть несчастную рубашку, а грязную просто закинуть в машинку. К тому же в последнее время свекровь пристает с разговорами о детях, мол, им нужны внуки, а все ее планирование — пустой звук. Ася совсем не против детей, но не сейчас: ипотека, автокредит, кредитные карты, Семен не умеет экономить. И если сейчас, когда оба работают, они так погрязли в долгах, что будет, когда Асе придется уйти в декрет?
Как всегда Валентина Станиславовна расстаралась: борщ, пюре с котлетами, разносолы всех мастей, блинчики, огромный пирог с капустой. «Не обед, а банкет на двадцать человек», — думала Ася, ковыряя в тарелке. За обедом обсуждали политику, выросшие цены, Семен расслабился, сидел, довольно откинувшись на спинку стула.
— Семка, пойдем домой, у меня еще дел полно, — прошептала Ася.
— Успеешь, ты каждый день делай чуть-чуть, вот я прихожу и запускаю стиральную машину, глажу или отмываю сантехнику.
— Да, Валюшка моя — хозяйка замечательная, — соглашался Иван Алексеевич, — и ты, Аська, давай, подтягивайся. И вообще, пора тебе о наших внуках подумать, сколько можно ждать?
Ася молчала, а Семен вдруг спросил, обращаясь к ней:
— Стыдно?
— Мне? Стыдно? — не выдержала она, — да за что? Я прихожу с работы позже тебя, успеваю сготовить ужин, пока ты режешься в свои игрушки. А я еще и подработку беру иногда, кредиты наши отдавать надо.
— Асенька, ну что ты так разнервничалась, ну да, мужу за тебя стыдно, так ты старайся, исправляй ситуацию, — свекровь подошла к молодой женщине и приобняла за плечи.
— Да отстаньте все, вы только себя слышите, стыдно тем, кто от мужа на свидания бегает, а мне стыдиться нечего.
Ася не сразу поняла, что произошло, Валентина Станиславовна отшатнулась, побледнела и пересохшими губами прошептала, обращаясь к мужу:
— Как ты мог?
— Я ничего не говорил, — оправдывался Иван Алексеевич, — может, Семка проболтался?
— Что происходит? — не понимала Ася.
— Домой, пойдем домой, быстро, — Семен тянул Асю к выходу.
В этот раз они почти выбежали из квартиры свекров, налегке, без всегдашних банок и контейнеров.
— Я не знаю, кто тебе сказал, — сказал Семен уже дома, — был у родителей такой этап в браке, короче…
— Я поняла, не продолжай, — Ася обняла мужа. — Вижу, тема для тебя болезненная.
— Асенька, какой же я дурак, нашел, в чем упрекать. Я то время хорошо помню, мне десять лет было, помню, как переживал отец, мама почти каждый вечер уходила и приходила под утро. Длилось это почти полгода. Понимаешь, она все решиться не могла, выбирала: мы или тот мужик. Выбрала в результате нас, сама понимаешь, и с тех пор растворилась в хозяйстве. Можно сказать, что хозяйкой ее сделал старый грех, — усмехнулся Семен.
— Зачем ты так, это же мама, мы все делаем какие-то ошибки, — Асе стало безумно жаль мужа, она живо представила десятилетнего мальчишку, смотрящего в окно, за которым разливается ночь. А потом тихий поворот ключа, и мама, — шальная, виноватая.
Семен включил компьютер.
— Опять играть? — она старалась, чтобы голос звучал равнодушно.
— Нет, Аська, сейчас, подожди.
— Что ты делаешь?
— Заказываю тебе букет цветов, смотри, этот даже называется «Прости».
— Я бы тебя и так простила, — засмеялась Ася.
