Перейти к содержимому 
Все же Николаич был странноватым субъектом, большинство обитателей дома номер двести семьдесят четыре по Кирпичной улице так и считали. Во-первых, он давно овдовел, но так повторно и не женился, а желающих было много. Взять хотя бы его соседку по площадке Валентину Сергеевну, даму почтенную, свободную, не обремененную ни детьми, ни внуками. Николаича мужики прямо так и спрашивали, неужели он себе пары не подберет, ведь тяжело, дочка в другом городе, а он один и в доме, и на даче. Тот всегда отвечал, тяжело вздыхая:
— Никто мне Любочки не заменит, зачем же другую женщину несчастной делать?
Одно слово, странный человек.
***
А еще подарить женщинам цветы, всем без исключения, стало его привычкой. Привозил в сезон срезанные на даче бутоны в багажнике своего старенького «Москвича». Бутоны эти заранее собирал в букетики, связывая джутовой нитью, и одаривал всех женщин, которые проходили по двору. Иногда и сам обходил квартиры своих соседок.
— Тебе делать, что ли нечего? — ворчали мужики, — будь на твоем месте кто-то другой, давно бы приревновали. Вот скажи, зачем ты нашим женам букетики свои даришь?
— А затем, мужички, что женщинам без цветов плохо, женщинам обязательно нужно подарить цветы. Вы их глаза видели, когда я им тюльпаны или пионы вручаю? То-то, они ведь озаряются светом, глаза-то.
И после его слов, по вечерам, когда сумерки укрывали дворик пятиэтажки, мужские тени с зажатыми подмышкой букетами, спешили в свои квартиры.
А Николаич снова и снова привозил свои букеты, перевязанные джутовой веревочкой.
— Вера Петровна, вы бы цветочки и своей соседке Елене Григорьевне занесли, — говорил он, протягивая сразу две связки игольчатых, похожих на звезды, астр.
— Вот еще, — бурчала Вера Петровна, идти к соседке ей совсем не хотелось, накануне они поссорились, и не разговаривали.
— Сходите, сходите, настаивал Николаич, — сам бы отнес, да ноги болят, весь день в саду работал.
Вера Петровна брала букет и шла к соседке мириться, понимая, что для того Николаич и соврал про свои ноги. Одним словом, странный человек, до всего ему дело есть!
***
А в октябре заболел Николаич, в больницу его увезли. Пролежал он там почти месяц, осунулся, побледнел, соседки по очереди к нему с бульонами ходили. А как выписали соседа, так и вовсе дежурство установили: одна пироги для него печет, другая куриные котлетки крутит. И медсестру для него нашли, Николаичу уколы на дому делать надо было. Хорошую медсестру, она хоть и на пенсии давно, но дело свое крепко знала — колола так ловко, что и больно не было. Трижды в день Анна Федоровна ходила к Николаичу, ходила-ходила, но, а в один прекрасный день у него и осталась.
— Не боишься, Николаич, несчастной медсестру сделать?
— Не боюсь, она мне свыше послана, я это точно знаю.
— Свыше это откуда? — спрашивали мужики, на дворе стояла эпоха атеизма.
— Оттуда, — выставлял натруженный палец в небо Николаич.
— А откуда знаешь?
— Знак мне был, Любочка приснилась и спросила, какие цветы она больше всего любит. Но, а Любочка моя очень сирень любила. Ну вот, пришла Анна Федоровна укол делать, а у нее из сумки платочек и выпал. Как думаете, что на платочке-то том?
— Неужели сирень?
— Она самая, — довольно улыбался Николаич.
Странный, что скажешь, жену по платочку выбрал!
