Перейти к содержимому 
Удача сваливается на людей по-разному. Справедливо и не всегда. На Нину и Олега она свалилась в виде недвижимости. Причём свалилась совершенно неожиданно, они и сами не знали, и гадать не гадали. Вернее, не загадывали. Просто в один прекрасный день проснулись хозяевами полногабаритной четырехкомнатной квартиры в центре города. Скажете, такого не бывает? Очень даже бывает. Однако здесь резоннее было бы всё рассказывать по порядку.
…Они мечтали о собственной жилплощади уже давно. Даже ребёнка не заводили из-за того, что своих квадратных метров у них не было. Откладывать деньги было не с чего, зарплата у Олега была нестабильной. Иногда он приносил домой довольно много, но так случалось далеко не всегда. Олег не был лентяем, но устроиться на высокооплачиваемую работу ему никак не удавалось. Зарабатывал он на «шабашках» — в основном, на укладке асфальта. А рассчитывать на стабильные заработки на таких временных работах не приходилось. Нина, работая учительницей начальных классов, на многое претендовать тоже не могла. Пять лет они так и прожили без детей, хотя оба уже давно мечтали о том, чтобы стать, наконец, родителями.
А когда родился Сашенька, в распоряжении Нины были только детские пособия. Олег старался изо всех сил, фактически дневал и ночевал на работе. Благодаря его стараниям, семья не бедствовала. Однако о том, чтобы приобрести своё жильё, не могло быть и речи.
— Может, хоть машину купим? — заикнулся как-то раз Олег.
Они стали смотреть разные объявления, но на авторынке тоже всё было достаточно сложно: подержанные машины отдавали за весьма скромную сумму. Однако же — кто его знает? Автомобиль из вторых, а то и из третьих рук, легко мог оказаться «котом в мешке». На новую же машину супруги бы не потянули. Плюс ко всему оплата съёмной квартиры, на которой Нина с Олегом стали жить после рождения малыша, съедала немаленькую часть бюджета.
— Что же, не мы первые, не мы последние, — рассудила Нина, когда в очередной раз Олег пришёл с зарплатным листом, где в небольшой сумме был выражен его труд. — В конце концов, не всем суждено жить в своих квартирах. Кто-то всю жизнь по углам мыкается, а кто-то живет со старенькими родителями и не пищит!
Пищать она и не собиралась, однако в один прекрасный день всё перевернулось. Появившийся на пороге молодой человек, который представился помощником нотариуса с какой-то несерьёзной, как сначала показалось Нине, фамилией Ползунков, предложил явиться ей (далее был назван адрес) в нотариальную контору для оглашения волеизъявления. Чего-то более вразумительного Нина добиться от него так и не смогла. Что такое «волеизъявление», она, честно говоря, с первого раза не поняла. А кто изъявил какую-то там волю, молодой человек сказать не мог, так как подробностей и сам не знал.
В назначенное время Нина переступила порог нотариальной конторы как самая обычная гражданка, а вышла из неё уже владелицей шикарной по всем параметрам квартиры. И хотя ей предстояло ещё много бумажной работы, за которую Ползунков был готов взяться (с гарантией соответствующей оплаты, конечно) в самое ближайшее время, сто семнадцать метров общей площади в центре города ей были уже обеспечены.
Новоявленная наследница, если уж быть до конца честными, забыла о том, что у неё был дядя, доводившийся Нининой матери родным братом. Она помнила его только в то время, когда была совсем маленькой. Как он качал её на коленке. Подбрасывая и при этом смешно говоря про какого-то петуха, который «бух — и угодил в яму». Собственно, на этом все воспоминания и заканчивались, потому что общение по какой-то причине вдруг резко прекратилось. Что было тому причиной — Нина выяснять не стремилась. Да и не получилось бы. Во-первых, она была слишком мала для того, чтобы начать эти расследования. А потом её закрутили юность и вслед за нею молодость со всеми теми чувствами, что людям полагается переживать в этом периоде жизни. Замужество, а, позднее, рождение Сашеньки окончательно свели на нет все остальные интересы, кроме семейных. Так вот и получилось, что про маминого брата она совершенно забыла.
А вот он про неё нет, выходит. Ни женой, ни детьми мужчина в течение своей жизни так и не обзавелся. И, видимо, Нина была именно тем человеком, которому он посчитал возможным отписать оставшуюся после себя квартиру. Была, правда, у него ещё одна сестра, дочь которой — Вероника — приходилось Нине кузиной. Но там тоже была какая-то непонятная семейная история. Во всяком случае, ни о какой Веронике в завещании квартиры не упоминалось.
Когда они с Олегом через неделю переступили то, что досталось от дяди, Нина ахнула и всплеснула руками. На самом деле, было от чего: сто семнадцать метров после их съёмной «однушки» показались им футбольным полем. Но это поле было ко всему прочему и обставлено со вкусом. Потом ещё долго Нина ходила и трогала то резные ручки на диване, то обивку мягких кресел, то виниловые обои, которые были наклеены на стенах всех комнат. Дядя жил на широкую ногу, однако Нину теперь беспокоило совсем другое.
Она не могла отделаться от мысли, что за время всей своей сознательной жизни она ни разу не навестила его. Чувство вины саднило где-то внутри, теребило душу и не давало молодой женщине никакого покоя. «Как-то нехорошо, вовсе не справедливо получается», — всё думалось ей. Слово «несправедливо» с некоторых пор буквально засело в голове, не желая выходить оттуда. Нина старалась не думать о нём, но оно всё возвращалось и возвращалось. Словно магнитом его тянуло обратно…
У них совсем недавно не было ничего, и вдруг появилось всё! Мебель, ковры, копии картин известных художников — ото всего начинала кружиться голова. Как-то Нина полезла в один из ящиков в комоде и нашла там конические белые свечи. Раньше ей никогда не доводилось пользоваться такими предметами, она даже понюхала белый воск на всякий случай. Пахло приятно: чем-то сладковатым вроде мёда и одновременно цветочным. Зажигать такую красоту Нина не решилась, аккуратно положила их обратно и задвинула ящик. После этого ей довелось найти похожие свечи ещё несколько раз, в навесном ящике ванной комнаты. Теперь цвет свечей был лимонно-жёлтым, а форма оставалась такой же — они были длинными и представляли собой конус. Запах, соответственно, был тоже другим. И так же, как и в первый раз, Нина не решилась использовать эти необычные свечи, несмотря на то, что подсвечники в квартире тоже имелись.
Казалось, что бывший хозяин жилища умел предусматривать всё до мелочей. У него даже растения в горшках подходили по цвету к тем обоям, которыми были оклеены комнаты. Одно растение, правда, почему-то не нравилось Нине. Это было денежное дерево с толстым волосатым стволом в огромной деревянной кадке. Почему-то ей казалось, что такие большие растения, по типу денежного дерева, не подходят для того, чтобы держать их дома. Контрастирующая с жилым помещением, как считала Нина, денежное дерево больше сгодилась бы для длинного коридора какого-нибудь офиса или конторы. Дома же ей было делать совершенно нечего. Несуразная деревянная кадка раздражала ещё больше. Ну, не было оно предусмотрено для квартиры!
— Да чем тебе денежное дерево помешало? — удивлялся он. — Растет и растет себе, ни мы ему не мешаем, ни оно нам не мешает.
— Раздражает оно меня, — хмурилась Нина. — Это же додуматься надо! — этакую махину для дома приспособить!
Её радости не было предела, когда Вероника, у которой был сын, больной от рождения остеогенезом, согласилась забрать денежное дерево к себе.
Выходной прошёл в хлопотах. Олег и Сергей, муж Вероники, потратили немало сил и пустились не на одну хитрость, чтобы вытащить тяжеленную кадку вместе с растением-великаном из квартиры. Нина осталась привести комнату в порядок и подмести то место, где раньше стояла кадка с денежным деревом. «Ну, наконец-то! — вздохнула она с облегчением, — и зачем только дядя завел совершенно ненужное для жилой квартиры дерево?»
Это было в воскресенье. А в понедельник мобильный телефон Нины затрещал прямо с утра.
— Ниночка… — по голосу Вероники та поняла, что двоюродная сестра плачет. — Ты всё называла пальму несуразной, а она счастливой оказалась! Ты знаешь, что мы нашли в кадке?
— Нет, — удивленно произнесла ничего не понимающая Нина. — Да не плачь ты уже, объясни толком.
— Так я и объясняю, — сквозь слёзы заулыбалась Вероника. — Мы с Серёжей целый клад обнаружили в земле!
— Какой ещё клад? — продолжала недоумевать Нина.
— Самый настоящий, — то ли плакала, то ли уже смеялась Вероника. — Теперь мы сможем сделать операцию Антошке. Так бы у нас ни за что не хватило денег.
Далее она поведала, что после того, как «денежная» пальма была установлена в углу зала, Сергей решил полить растение.
— Странно, — вдруг сказал он, — кивая на кадку, — в одном месте вода никак не уходит. Стоит на месте — и всё тут, будто бы мешает ей что!
Он принёс деревянную палочку и попробовал аккуратно воткнуть её туда, где продолжала стоять вода. И почти сразу же деревяшка во что-то уперлась. Немного разрыв землю, Сергей увидел пластиковый пакетик. В нем, после того, как его извлекли на свет божий, оказалась весьма приличная сумма денег. С какой целью спрятал туда их бывший владелец домашней экзотики, было неясно.
Ой, — спохватилась вдруг Вероника, — ты как бы не знала, что отдаёшь нам такое богатство. Тебе, может, деньги назад вернуть?
Нина задумалась, потому что ей в голову даже не пришло то, что найденные в кадке деньги сестра должна возвратить. Она медленно произнесла:
— Да нет уж, пусть вам тоже дядино наследство во благо обернется. Мы теперь с квартирой, ну, а ты своему Антошке операцию наконец уже сделаешь. Или вылечишь его, по правде. Сколько ему ещё «хрустальным мальчиком» быть? Ни шагнуть ему, ни упасть — я же вижу, как вы оба уже замучились.
И, помолчав, повторила:
— Пусть дядина помощь нам пополам достанется. По крайней мере, это будет справедливо.
