Саша прятала лицо в облако гипсофил. Если закрыть глаза, то можно представить, что ничего этого нет: мужа, пропадающего у любовницы, чужой московской квартиры, где она всего лишь приживалка, как называет ее свекровь. А что тогда есть? Самые светлые моменты Шуры были связаны с бабушкой. Отца девочка не знала, а мать видела всего несколько раз за всю жизнь. Когда Шура подросла, бабушка рассказала, почему пришлось забрать ее от матери.
— Не знаю, что было, если я задержалась бы еще на пару дней, ты была совсем крошка, восемь месяцев всего. Мама была не в состоянии за тобой ухаживать. Когда я приехала, ты даже не плакала, была худенькая-худенькая, это уже здесь я тебя выкормила.
— А мама, что с мамой?
— Не знаю, милая.
Она, действительно, не знала до своих последних дней, Шура так и не решилась ей рассказать, что единственной дочери больше нет в живых — недолгая жизнь зависимой женщины. В конце концов, это был ее выбор, а выбор бабулечки — она, Шурочка.
Бабушки не стало, когда Шура училась на первом курсе университета. В тот день сразу все закончилось — ее беззаботное студенчество, прогулки с Денисом, посиделки с подружками. После успешно сданного зачета Шура заскочила в кондитерскую, купила их с бабушкой любимые безе. Она помнит, что несла перед собой пластиковую коробочку и не сразу увидела «скорую», стоящую у их подъезда. Соседка, тетя Света кинулась к девушке:
— Шурочка, бабушку везут в больницу, не переживай, все будет хорошо.
Но хорошо не стало, через пару часов девушка узнала, что теперь единственного близкого человека нет.
Она пыталась, честно пыталась, но в квартире все напоминало о прежней беззаботной жизни, да и деньги, отложенные бабушкой, заканчивались. И тогда Саша решилась, собрала самое необходимое, последний раз окинула взглядом дом, в котором была счастлива, и отправилась на вокзал.
Она окунулась в новую жизнь в каком-то беспамятстве. Позже Шура думала, что если бы ни горе, которое сжигало и делало бесчувственной, она вряд ли бы выдержала. Она как-то сразу нашла квартиру, но вскоре пришлось переехать в хостел. Шура меняла работу за работой, но никак не могла выбраться из долгов, и именно в то время она встретила будущего мужа. Вадим показался ей спасителем.
Их миры не могли пересечься, но все же это случилось. Она тогда работала в цветочном магазине, и молодой человек зашел купить букет для мамы. А через пару дней он снова зашел, чтобы купить розы для нее. Она почти сразу согласилась стать его женой, ее не смутило, что будущая свекровь смотрела с презрением, а позже, уединившись с сыном в коридоре, нарочито громко шептала ему: «Ты можешь делать что угодно, но прошу, не приводи к нам эту провинциалку. И запомни, на нашу квартиру можешь не рассчитывать, хватит с вас хрущевки твоей бабушки».
Саша понимала, что жениться он хочет, чтобы насолить матери, доказать что вырос и стал независимым. Хотя с независимостью не складывалось, первый год он был студентом, и семью обеспечивала Саша. Потом он долго искал работу, а, устроившись в офис, большую часть заработанных денег тратил на себя. А она работала, делала ремонт в их старенькой квартирке, покупала мебель. Саша ходила за продуктами и готовила то, что нравится Вадиму, откладывала деньги на летний отдых, покупала ему рубашки популярных брендов и копила на дорогую куртку. Она слишком хорошо знала, что нравится ему, но совсем забыла, что нравится ей.
Вадим не пришел ночевать, отбил сообщение, что остается у мамы, все равно Саше завтра на смену. Она, разумеется, понимала, что он у той женщины, ведь та носит ребенка, скорее всего, его ребенка. А она так и смогла стать матерью, смирившись со своей бездетностью.
Саша лежала, вспоминая сегодняшнюю встречу. Почему так случилось, что Денис оказался в ее кафе, зачем ей эти щемящие воспоминания? Увидев, с каким теплом мужчина смотрит на нее, Саша поспешила ретироваться.
— Давай встретимся завтра? — просил он у метро.
— Не могу, я завтра работаю. Денис, у меня семья, муж…
— Да понял я, понял, только вряд ли ты счастлива, Шурка. Я всегда чувствовал, когда тебе плохо. Ладно, я оставлю визитку, тут телефон. Я пробуду в Москве еще пару дней, звони в любое время.
— Да, конечно.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она позвонила, и он сразу взял трубку, хоть на часах было четыре утра.
— Шурка, — выдохнул он.
Они уезжали вместе, он катил ее небольшой чемоданчик, улыбался первому весеннему дню и говорил, говорил, говорил. Ему казалось, что если он замолчит, то обязательно потеряет ее, как потерял двенадцать лет назад.
— Слушай, а ты точно не женат? — Она вдруг остановилась у вагона.
— Был, но мы прожили всего три года, она от меня сбежала, ты же знаешь, у меня тяжелый характер.
— Ну да, ты постоянно все теряешь, а еще ты очень любишь пирожки, а я не умею их печь.
— Не беда, я тебя научу.
В их городе гуляла весна. Воробьи устроили чехарду во дворе дома, где она когда-то жила с бабушкой. Первое время соседка сдавала квартиру, но уже больше года там никто не жил.
— Шурка, поехали ко мне, — попросил Денис, — отдохнешь с дороги, а потом все тут уберем.
— Нет, Денис, я должна побыть одна, просто дай мне время.
— Тебе не хватило двенадцати лет? Я не хочу расставаться с тобой, да и не могу оставить тебя тут, я же мужчина.
«Мужчина», — думала Шурка, когда они ехали в такси.
— Мужчина, — выдохнула она, выскользнув из его объятий.
— Шурка, ты куда?
— На кухню, должна же хозяйка увидеть свою кухню.
Через три месяца ей пришлось вернуться в Москву, предстоял развод с Вадимом. Она собиралась ехать одна, хоть Денис и сопротивлялся.
— Нет, это мое прошлое, я должна сама с ним разобраться.
— Обещай, что мы сразу поженимся, как только получишь развод.
— Обещаем, — улыбнулась Шура.
— Обещаем?
— Да, нас скоро будет трое.
— Не может быть, Шурка, все, я еду с тобой… с вами.
До рождения Вики они все успели: сыграли свадьбу, отремонтировали квартиру Александры, а еще Саша научилась печь пироги!
