Главные Ларкины неприятности начались с того дня, как у неё появилась собственная квартира. Казалось бы, повод радоваться и веселиться, но нет. Фокус был в том, что квартира предназначалась конкретно Лариске — уж какие там были сложности и непонятки в родственных отношениях, разобраться было трудно, однако факт оставался фактом: жилплощадь предназначалась только ей, ни мама, ни двенадцатилетний Ларкин брат Игорь не имели к ней никакого отношения.
Собственно говоря, девушка сначала не претендовала на полную собственность и владение, ей только исполнилось 19, она училась на втором курсе универа, дружила с однокурсниками — мальчиками и девочками, но это были чисто дружеские отношения, никаких амурных дел она не планировала, не только совместного проживания, но и даже просто любовных историй.
Однако, по зрелом размышлении, не без подсказки подружки Анжелки, она всё же решила, что своя квартира прямо сейчас — это круто, и нужно осваивать собственную жилплощадь. Однако, как обычно, мама, оказывается, уже всё распланировала: свалившуюся на них квартиру продать, деньги потратить на ремонт квартиры, где они сейчас живут, часть отложить на счёт Ларисы, часть — Игорю на будущую учёбу. Если останутся деньги — съездить куда-нибудь на отдых. Причём мама не только планировала, но и действовала. Как выяснилось, она забрала ключи, дала объявление о продаже, и даже пару раз приводила в квартиру риэлторов с покупателями.
Возможно, Лара бы и не возражала против такой делёжки, в семье у них были вполне нормальные отношения, но её до глубины души возмутил сам факт того, что мама распорядилась жильём не то что не посоветовавшись с ней, законной хозяйкой, но даже не поставив её в известность! На дочкино возмущение она недоумённо пожала плечами.
— А что, разве я несправедливо решила? Это самый правильный план.
— Мама, а почему ты решила? Эту квартиру как бы подарили мне, и я имею право хотя бы высказать своё мнение!
— Ой, я тебя умоляю, мнение! — мама просто отмахнулась от неё. — Скажи ещё, что ты собираешься сама распоряжаться этими апартаментами и уехать туда жить!
— Да, собираюсь! — неожиданно твёрдо заявила Ларка. Когда девушка только начинала этот разговор, она даже не предполагала, что сделает такое заявление. На такой шаг её подтолкнула мамина безапелляционность, нежелание увидеть в ней взрослого человека, способного самостоятельно распоряжаться своим имуществом.
Эта мамина привычка решать все вопросы самой всегда раздражала Лару. И если в пятнадцать лет при покупке ей в подарок практичного серого пуховика вместо выбранной ею ярко-красной моднючей куртки, она возмущалась больше в душе, то теперь встала на защиту своих интересов в полный рост.
— Мама, мне надоело, что ты решаешь всё за меня, а мне, в лучшем случае, только сообщаешь своё решение! Мне уже девятнадцать, и эту квартиру подарили мне, поэтому я категорически против того, чтобы её делили за моей спиной!
— Ого, вон как ты заговорила! И где слов таких нахваталась? За спиной у неё, видишь ли, её собственность делят! А за чьей спиной, скажи мне, дочь, я свою собственность делила? Из последних сил тебе репетиторов нанимала, чтоб ты на бюджет смогла поступить, дорогой телефон тебе купила, чтоб ты не хуже других была, цацки всякие — на пальчик колечко, серёжка в ушко. Тоже с тобой не советовалась, сама выбирала, у самой голова болела, откуда денег взять, чтоб доченька любимая и при подарке была, и друзей-подружек в кафешку сводила. Почему тогда не возмущалась? Ну да, всё верно, я -мать, мне положено, тем более что и Игорёше телефон нужен, и приставка, и одежда. И всем еда. В доме ремонт не делался лет пятнадцать, скоро в бомжатник превратится, сантехника протекает, проводка подгорает. У нас на работе нормальный инженер один проект тянет, к другому присматривается, а у меня меньше трёх-четырёх не бывает! И теперь ты мне заявляешь: «Я взрослая, у меня собственная квартира есть, вы тут как хотите, а я туда переселяюсь.» Только скажи, на какие шиши ты будешь жить в этой квартире? На стипендию? Или опять маму придётся доить? Можно ещё на заочный перевестись, чтоб работать и учиться, только ты так не привыкла, сложно это…
Мать вроде и не ругалась, не обвиняла Ларку во всех смертных грехах, не требовала прекратить безобразие. Она даже с некоторым сочувствием перебирала возможные варианты дочкиной самостоятельной жизни. А Ларка только сейчас стала задумываться, где берутся деньги на продукты, коммуналку, одежду и прочее. Раньше всё было просто: «Мам, чё там пожрать есть?», «Мам, мы с девчонками в кафешку собрались, дай пару копеек!», «Мам, там в „Империи обуви“ такие сапожки продаются!» И мама, вздохнув, переводит на Ларкину карту деньги, или достаёт из кошелька наличные. А сама ходит ещё один сезон в старых сапогах, и в кафе ей тоже хочется пойти, и еду покупать надо…
Лара тихонечко всхлипнула, заполошно огляделась — не заметил ли кто? Какая же она свинья! Только о себе и думает, ведь, честно говоря, живут они довольно дружно, мама не лезет к ней особо, не ограничивает. Зачем ей сейчас отдельное жильё? Может, всё-таки, квартиру не продавать, а сдать в аренду, продать всегда успеется, а пока поживут ещё все вместе, да плюс с аренды пара копеек прибавится. Главное, не злиться и не раздражаться, мама ведь хочет, как лучше!
Скоро она придёт с работы, надо будет что-то приготовить, помочь ей! И вот ещё что… Ларка вывернула кошелёк с наличностью. Маловато!
-Игорёха! Наличка есть? — крикнула она.
— Немного есть, — насупился брат, — а зачем тебе?
— Надо! Давай сложимся, маме к приходу цветы купим, там бабули такие георгины продают, мама их ведь любит, сюрприз ей сделаем!
— А, маме цветы, давай, клёвая идея! Только ты сама иди, покупай, я в цветах не шарю!
