Перейти к содержимому 
Саша сразу все поняла, да никто и не скрывал. Блуждала по страницам социальной сети, решила посмотреть, кого ей так настоятельно рекомендует искусственный интеллект и сразу же увидела эту фотографию. Сомнений быть не могло, это ее Вадим. Саша лихорадочно листала фотоальбом девушки с библейским именем Ева: вот они в парке, гуляют по заснеженным аллеям, а это более ранняя — дорожки прикрыты палой листвой. А вот и летняя — ее Вадим и эта Ева на аттракционах. Другая девушка красива, намного красивее ее, Саши: пухлые губы, высокие скулы, красиво очерченные брови. Разумеется, это — творение рук косметологов, но все же…
А вот и совсем свежая, студийная, на фоне ёлки. У красавицы заметно округлился живот, который с такой любовью обнимает Вадим.
Саша вышла из соцсети, выключила компьютер и, не раздеваясь, легла лицом к стене.
Лежала, боясь заплакать, она не должна, не может, надо подождать, все обязательно будет хорошо. Зря она боялась плакать, слез не было, а была только зияющая бездна где-то в груди. Казалось, что кто-то включил мощный насос и втягивает внутрь все, что жило в ней до этого дня.
Вадим пришел за полночь, тихо разделся, долго шумел водой в душе и, наконец, лег на самый край их большой кровати.
«Он будто боится меня коснуться», — думала Саша с закрытыми глазами. Она старалась дышать ровно и тихо, но давалось это с трудом. Александра и сама не заметила, как уснула, проснулась уже от будильника, повернулась, чтобы поцеловать мужа и вдруг вспомнила. Муж нашел другую.
Жизнь рухнула…
***
Это было самое горячее время в кафе. Сотрудники ближайшего бизнес-центра стекались на ланч.
— Саша, возьми клиента за восьмым столиком, — прошептала веселушка Катя.
— Что такое?
— Он, похоже, меня клеит.
Официанты сновали между столиками и кухней. Саша торопилась, сейчас сойдет эта волна и будет легче — студенты, редкие прохожие, одинокие пенсионеры почти до вечера — можно выдохнуть. Только выдохнуть вряд ли получится.
«Не смей, не хватало только работу потерять», — приказала она себе, натянув дежурную улыбку. Она подошла к восьмому столику и заученно спросила:
— Выбрали что-нибудь?
— Шурка, ты? Не может быть!
«Шурка», — так ее называл только Денис, бывший одноклассник и первая любовь.
— Но как так-то, как ты здесь?
— Приехал в вашу Москву в командировку. У нас открылся столичный филиал, меня взяли главным инженером. А кафе мне посоветовали, сказали, что кормите вкусно и недорого.
— Да уж, хотя по московским ценам…
— Да ты присаживайся, сто лет не виделись, как уехала сразу после школы к нам не ногой.
— Прости, не могу, нам запрещено сидеть с клиентами, поэтому заказывай что-нибудь, — поспешила она свернуть разговор.
***
Так не бывает, чтобы все и сразу, не успела привыкнуть к мысли о том, что муж нашел другую, а ее разлюбил и скоро выгонит. При этом идти ей просто некуда. Мало бед, так еще и это. И как это вообще было возможно, в многомиллионной Москве Денис выбрал именно это кафе, и именно в ее смену?
— Так, и тебя клеит? — спросила ее Катя на кухне, конечно же, шепотом.
— Кто? — не поняла Саша.
— Да этот провинциал за восьмым столиком.
«Про-вин-ци-ал» прозвучало так надменно, а что, провинциалы — зачем церемониться, можно взять как домашнего питомца, а надоест, найти себе москвичку с губами и бровями. Конечно же, Саша, наконец, зарыдала. Рыдала она гулко, надрывно, так, что даже шеф-повар прибежал. Вопреки опасениям, успокаивали всем персоналом, даже хотели отпустить пораньше, но Саша лишь отрицательно махала головой. Куда ей идти? Домой? К сожалению, у нее нет дома, больше нет, вот дождется зарплаты и снимет хостел или квартиру, если повезет.
Муж нашел другую, а что делать ей? Она никогда не умела копить, деньги быстро ускользали из ее рук, стоило зайти в магазин. Форель, семга — Вадим так любит, например, рыбу… А кроме всего прочего, кофе элитных сортов, мраморную говядину. Конечно же, она истратила свою жизнь на то, чтобы забыть, что любит сама. Ей надо работать.
***
После смены она не торопилась, не спеша переоделась, нарочито долго собирала сумку. На улице морозило. Ночные огни отражались от ледяного крошева на асфальте. Она неторопливо шла к метро, еще успеет. От стены дома отделилась мужская фигура, Саша отпрянула.
— Шурка, наконец, я уже замерз, да ладно я, замерзли эти твои, кстати, как их, опять забыл, — он протянул букет Саше.
— Гипсофилы…
— Вот-вот, захожу в магазин, чтобы купить букет гипсофил и спрашиваю: «А у вас есть цветы с гипсом», от всего названия только гипс и помню.
И Саша рассмеялась, смеялась она так заливисто, как смеются с людьми, умеющими изгонять бездну из груди.
— Качим, гипсофила, перекати-поле…
— Вот-вот, вся ты как этот цветок. Так, Шурка, возвращайся домой.
— Куда? У меня никого не осталось, бабушка умерла, а больше, к сожалению, никого и не было.
— Как это никого, а я? Качим, качим ты мой московский…
