Полина долго не могла уснуть, все смотрела на нежные цветы, стоявшие в вазе на прикроватной тумбочке, и думала о том, что теперь все будет иначе.
Марина Игоревна никогда не любила цветы, ей не дарили их мужчины, она не принимала букетов от знакомых и подруг.
— Не понимаю, что они находят в срезанных растениях? — говорила она своей дочери.
Впрочем, она многое не любила: праздники, подарки, не умела радоваться и почти не смеялась.
— Надарят всякой ерунды, — ворчала она после поздравлений коллег к знаменательным дням, — а потом думай, чтобы им вручить, ведь совсем не дарить теперь неудобно, и этот мусор, — кивала она на разноцветные пакетики, — не передаришь, помнят, кто и что сбагрил.
Она так и говорила: «сбагрил». Марина Игоревна позволяла себе хлесткие выражения, но оценить цветистость риторики могла только ее Полечка, при остальных женщина больше молчала, лишь хмурила густые, заросшие брови и поджимала и без того узкие губы.
Они жили вдвоем в маленькой однокомнатной квартирке в удаленном районе. Девочка ходила в школу, а сразу после уроков спешила домой, ведь так много надо успеть. У нее почти не было подруг, кто бы согласился дружить с тихой, застенчивой девочкой, которую и на улицу не вытащить. Время шло, а в их маленькой квартирке оно никуда не торопилось. Все также Марина Игоревна утром уходила на свой завод, а возвращалась вечером уставшая, злая. Все также Поля убиралась и готовила в будни и гуляла в одиночестве в выходные дни.
Когда Полина училась в девятом классе, ее мать неожиданно влюбилась, дочь сразу это поняла.
Обычно пунктуальная Марина Игоревна стала задерживаться на работе, а возвращаться веселая, пахнущая духами и даже алкоголем. Но все продлилось недолго, через месяц женщина пришла домой с букетом, но сразу же выбросила его в ведро.
— Ненавижу срезанные растения, — кричала она дочери, — ненавижу.
Кричала и плакала навзрыд, Полина очень удивилась, она впервые видела мать плачущей. А утром жизнь вернулась в прежнее русло.
После школы девушка поступила в медицинский колледж. Мать сопротивляться не стала, к тому времени завод разорился, и Марине Игоревне пришлось подыскивать новую работу. Она устроилась на почту, принимала и отправляла переводы и письма. Работа ей не нравилась: в коллективе приняли ее настороженно, а потом и вовсе невзлюбили, клиенты попадались сплошь бестолковые, а зарплата оказалась слишком маленькой, чтобы позволить себе нехитрые радости в виде конфет и прочих сладостей на выходные.
Полина окончила колледж, устроилась на работу в детскую больницу, и ее жизнь стала измеряться дежурствами. Их маленькая квартирка ветшала, на ремонт не было денег, но это по-прежнему был их тайный мир, в который заказан вход остальным. Девушка часто брала подработки, менялась сменами с коллегами, в больнице ей легче дышалось, она любила детей и жалела маленьких пациентов.
Дашу привезли ночью, ее положили в палату интенсивной терапии. Полина увидела девочку уже утром, когда пришла на смену, но перед этим в холле заметила дремавшего на маленьком диванчике мужчину.
— Кто это? — спросила она у дежурной медсестры Тани.
— Отец Самойловой, в палату не пустили, так он в холл напросился, всю ночь просидел.
— А что с девочкой?
— Пневмония.
— Маленькая девочка?
— Три года. Странно, что отец, мать-то где?
Полина неопределенно пожала плечами, мало ли.
Даша была слаба, тяжело дышала и с трудом открыла веки, когда Полина подошла к ней.
Маленькое обмякшее тельце в паутине трубок — за семь лет работы медсестра никак не могла к этому привыкнуть.
— Скажите, что с ней? — молодой мужчина с застывшей тревогой в глазах, бросился к Полине, когда та вышла из палаты.
— Дождитесь врача. Не переживайте, с вашей дочкой все будет хорошо.
Он ждал этих слов, его взгляд буравил глаза медсестры, пытаясь понять, правду ли та ему сказала.
Даша поправлялась, ее уже перевели в обычную палату, а отец все также дежурил в холле. Иногда он уходил, но вскоре опять возвращался.
— Почему его не положат, невозможно же видеть, как он себя изводит, — как-то спросила Полина в сестринской комнате.
— А куда? В палате женщины с детьми, отдельной палаты сейчас нет.
— Так это же издевательство.
Полина подошла к несчастному отцу.
— Простите, как вас зовут?
— Марк, Самойлов Марк, что-то случилось?
— Нет, все хорошо, не переживайте, Даша идет на поправку. Давайте договоримся, я сейчас на дежурстве и просмотрю за ней. А вы пока езжайте домой, отоспитесь. Вот вам мой номер, звоните.
— Я боюсь… Простите, думаю, что звучит очень глупо, но у меня кроме Даши нет никого, вернее Даши и моей мамы.
— А где мать Даши? — Полина и сама не поняла, как решилась задать столь бестактный вопрос.
— Она бросила нас сразу после рождения дочки, сейчас у нее другая семья в другой стране.
— Извините.
— Да не за что, думаю, что это к лучшему.
— Пожалуй.
Марк уехал, но звонил Полине каждый час. На следующий день девушка опять настояла, чтобы он не приезжал, она прислала фотографию с улыбающейся Дашей, рисующей в альбоме, что Полина ей принесла.
Дашу выписали через неделю, а вечером Марк позвонил.
— Полина, я могу пригласить вас куда-нибудь сегодня?
Девушка расценила это как жест благодарности и согласилась, много ли в ее жизни приятных моментов?
А вечером она пришла, сжимая букет роз нежно-розового оттенка.
— Зачем ты принесла их домой, ты же знаешь, что я не люблю цветы? — набросилась Марина Игоревна.
— А я люблю, и они будут стоять здесь, — Полина пристроила вазу в изголовье кровати. Она смотрела на букет и пыталась позволить себе мечтать о новой жизни, в которой был Марк и Даша, в которой были цветы и прогулки в выходные.
33 розовые розы от AzaliaNow
Марина Игоревна тоже не спала, ворочалась в кровати и тихо плакала, ее пугало предстоящее одиночество в душной квартирке.
Полина переехала к Марку и Даше только после свадьбы. Молодой муж предложил ей бросить работу и посвятить себя семье, но Полина не согласилась, она любила своих маленьких пациентов и мечтала когда-нибудь поступить в медицинский университет. Тогда с работы уволилась Марина Игоревна, она часто сидела с девочкой, которая внезапно стала ей родной. Бабушки подружились. Летом они вместе поехали на дачу, где Марина Игоревна увлеклась разведением цветов.
